тупая ебаная веревка
Автор: Theta Sigma.
Название: Greensleeves
Заявка: "5. Братья в сумасшедшем доме"
Фандом: "Святые из трущоб"
Рейтинг: G
Жанр: angst, POV Коннора
Дисклеймер: мне тут ничего не принадлежит, я просто записываю.
дальше- Он приезжий, этот Билли, но судили его здесь. Еще бы, местные такого себе уже не позволяют, боятся. - Мёрфи смотрит позавчерашние газетные заголовки и пересказывает мне эту историю в десятый раз. - Давно уже вышел из подросткового возраста, придурок. Слушай, ну чего бы взрослому человеку такой фигней страдать, а?
«Фигня» - это восемь изнасилованных этим уродом девушек. И полгода обследования в психиатрической лечебнице вместо того, чтоб запереть его в карцер на всю оставшуюся жизнь.
- Наш клиент, короче.
С фотографии на развороте на меня смотрят сытые глаза богатого папенькиного сыночка. Вскормленный на вседозволенности. Женщин и детей убивать нельзя, принцип принципом, но таких, по-хорошему, нужно душить еще в колыбели.
Мы не можем спасти всех людей в городе, стране, мире. Иррационально, но я чувствую за это вину. Зато за некоторых мы можем отомстить.
- Я не хочу идти в психушку, чувак. – Вздыхаю, уже выходя из дома. – В психушке всегда найдется кто-то, кто обязательно выскочит на тебя из-за угла и грызанет так, что мало не покажется.
- Это больница, чувак. Там все стерильно. – хохочет Мёрфи. – Не заразишься.
- Больше напоминает какую-то ночлежку, а не больницу, - говорю я, наощупь касаясь рукой стены. При дневном свете она наверняка оказалась бы грязно-зеленой или голубой. Специалисты, мать их так, считают, что эти тона должны успокаивать. Ага, от такой тоски точно успокоишься. Насмерть.
Этот козел будто специально выбрал заведение похуже: чтоб сильнее радоваться, когда выберется на свободу. Мы блуждаем по коридорам, лестницам и у нас уже болят глаза от тусклого света загаженных мухами ламп. Правосудие, которое скоро ослепнет.
По пути нам не встречается ни одной медсестры, хотя из-за дверей и доносятся редкие стоны.
- Не, ребята, сегодня вам лекарство не положено. – разводит руками брат, когда мы проходим мимо кого-то особо буйного. Стон стихает. К моменту, когда мы наконец подходим к нужной двери, успокоилось уже пол-больницы.
- Мёрф, тебе тут санитаром надо работать. Тебя психи слушаются, за своего принимают.
Мёрфи показывает мне язык. Киваю ему, и пинком открываю дверь.
Есть одно очень хорошее правило: хочешь убить – убивай сразу. Иногда даже секунда оказывается непростительным промедлением.
Этот Билли сидит на кровати и что-то черкает в блокноте. Увидев нас, он поднимается с места с таким видом, будто хочет спросить – что мы здесь забыли? а не выкатиться ли нам отсюда к чертям? А потом он видит направленные на него пистолеты – и, несомненно, заговори с ним сейчас, он был бы куда более вежлив. Если бы смог говорить.
Мы не успеваем сообщить ему, за что он должен отправиться в Преисподнюю. Нас прерывает скрипящий старушечий голос:
- Мальчики, вот вы где все!
Как мы не выстрелили с перепугу – одному Богу известно. Как мы не услышали, что эта дамочка вошла – уже второй вопрос. А она тем временем бесстрашно проходит мимо нас, садится, тянет ублюдка за руку, усаживая рядом с собой.
- А я его искала-искала везде, думаю, куда же мой Дерек подевался, сыночек. А он тут с вами играет.
Я читаю по губам Мерфи: она же чокнутая. Пожимаю плечами: и сам вижу. Седая, растрепанная, в ночной рубашке с чужого плеча, она гладит ошарашенного Билли по голове, и что-то ему шепчет. Тонна нерастраченной материнской любви.
Немая сцена длится не дольше минуты. Затем женщина поднимает взгляд на нас.
- Вы американцы, дорогие мои?
- Нет, леди. Мы с братом ирландцы. – отвечаю я прежде, чем Мерфи успевает что-то вякнуть. Мне тревожно.
- Когда-то я танцевала, мальчики. – мечтательно тянет она. Приглядевшись, я вижу, что она не настолько уж и стара. – У меня были золотые локоны и зеленые рукава, вы понимаете, зеленые рукава? Greensleeves was all my love..
Мы морщимся все втроем, потому что в ее устах эта песня звучит ужасно. И это меня злит: не ее непопадание в ноты, нет, а то, что даже такая мелкая эмоция как раздражение связывает меня с «этим Билли», извилин которого не хватает понять, что ему жить осталось всего ничего. Он обнимает женщину за плечи и к нему возвращается его нахальная уверенность.
- Дерек, они тебя обижают?
- Нет, что ты.. мама. – я в первый раз слышу его голос. – Они уже уходят.
- Да. – я ухватываюсь за его слова как за соломинку, чтоб перевести дух, и меня опять пронизывает чувство отвращения – будто он делает мне услугу. – Мы уходим. Приятно было познакомиться, леди.
Мёрфи выдает какой-то невообразимый поклон, я киваю – и не спуская с них глаз, закрываю за собой дверь. Вслед мне доносится:
- Какие у тебя вежливые друзья, сынок.
- Кон, ты тоже чокнулся за компанию, да? Какого хрена мы его не пристрелили, как собирались?
Я не знаю, что ответить на шипение Мерфи. То, что убив сукиного сына на глазах у этой женщины, мы убили бы и ее?
- Ты же видишь, она приняла его за своего сына.
- И что?
- Не кипятись. – я не зря не хотел сюда идти. Я уже успел устать от самого больничного запаха. – Подожди лучше.
И действительно – не проходит и пяти минут, как за дверью слышится шум. Мы вжимаемся в стену, скрывшись в полумраке коридора.
- Иди отсюда, придурошная!
Билли буквально вышвыривает женщину из своей палаты.
- Бешеная..
Она не плачет. Не колотится в двери, крича «Сынок!», не просится обратно. Она стоит на одном месте, прижав руки к груди, а потом плетется по коридору. И только когда она уже доходит до поворота, я слышу, как она начинает звать своего ненаглядного Дерека – в пустоте.
Теперь пора.
Он думал, что мы ушли. Он ошибался.
- Что же ты, Дерек, мать обижаешь?
Выстрел не получается синхронным. Мерфи, как обычно, стреляет в голову, моя пуля попадает прямо ему в кадык. Так я буду больше уверен, что он никогда больше не скажет ничего подобного.
- Да уж.. окрестил ты его посмертно. Чела ж теперь на том свете не узнают.. – только и говорит Мерфи, засовывая пистолет за пояс.
У меня даже нет желания класть ему на глаза медяки. Пускай и не узнают.
Обратный путь до выхода мы проделываем молча. Мне не дает покоя мысль о том, насколько велика пропасть между истреблением мафии и вот такими, «житейскими» самосудами. После этого хочется долго оттираться от невидимой грязи, в которую вляпался, и не помогает даже осознание того, что мы делаем мир лучше.
- А рукава-то красные, мальчики..
Она встречает нас за углом и терпеливо ждет, пока у Мерфи закончится словарный запас. А потом повторяет.
- Не зеленые у вас рукава, красные. Кровь, мальчики, кровь не смоется. Ангелы смерти обязательно должны быть с красными рукавами, я вас сразу раскусила.
Женщина смеется и грозит нам пальцем. Мерфи толкает меня локтем в бок – мол, не пора ли нам драпать отсюда, пока никто не проснулся? Я не могу заставить себя сделать шаг. Я протягиваю ей руку – она доверчиво вкладывает свои морщинистые пальцы в мою ладонь.
- Вы за мной пришли?
- Нет, леди. – лихорадочно думаю, что же ей сказать. – Но как только мы встретим вашего сына, мы его к вам пришлем. Обещаю.
Она улыбается.
- Какого сына? У меня нет сына. Но вы приходите все равно. А я к вашему приходу выучу еще какую-нибудь ирландскую песню, и вам спою. Хорошо?
- Конечно, леди, конечно.
Она уходит так же неожиданно, как и появилась. А я стою как вкопанный, и думаю о том, что же из себя представлял этот Дерек, и где его носит сейчас. Как будто я собрался выполнять обещание, подумать только.
- Ангелы смерти. – Бормочет Мерфи позади меня. – Ну какие из нас ангелы? Так, святые..
Иногда я завидую его чувству юмора.
Название: Greensleeves
Заявка: "5. Братья в сумасшедшем доме"
Фандом: "Святые из трущоб"
Рейтинг: G
Жанр: angst, POV Коннора
Дисклеймер: мне тут ничего не принадлежит, я просто записываю.
дальше- Он приезжий, этот Билли, но судили его здесь. Еще бы, местные такого себе уже не позволяют, боятся. - Мёрфи смотрит позавчерашние газетные заголовки и пересказывает мне эту историю в десятый раз. - Давно уже вышел из подросткового возраста, придурок. Слушай, ну чего бы взрослому человеку такой фигней страдать, а?
«Фигня» - это восемь изнасилованных этим уродом девушек. И полгода обследования в психиатрической лечебнице вместо того, чтоб запереть его в карцер на всю оставшуюся жизнь.
- Наш клиент, короче.
С фотографии на развороте на меня смотрят сытые глаза богатого папенькиного сыночка. Вскормленный на вседозволенности. Женщин и детей убивать нельзя, принцип принципом, но таких, по-хорошему, нужно душить еще в колыбели.
Мы не можем спасти всех людей в городе, стране, мире. Иррационально, но я чувствую за это вину. Зато за некоторых мы можем отомстить.
- Я не хочу идти в психушку, чувак. – Вздыхаю, уже выходя из дома. – В психушке всегда найдется кто-то, кто обязательно выскочит на тебя из-за угла и грызанет так, что мало не покажется.
- Это больница, чувак. Там все стерильно. – хохочет Мёрфи. – Не заразишься.
- Больше напоминает какую-то ночлежку, а не больницу, - говорю я, наощупь касаясь рукой стены. При дневном свете она наверняка оказалась бы грязно-зеленой или голубой. Специалисты, мать их так, считают, что эти тона должны успокаивать. Ага, от такой тоски точно успокоишься. Насмерть.
Этот козел будто специально выбрал заведение похуже: чтоб сильнее радоваться, когда выберется на свободу. Мы блуждаем по коридорам, лестницам и у нас уже болят глаза от тусклого света загаженных мухами ламп. Правосудие, которое скоро ослепнет.
По пути нам не встречается ни одной медсестры, хотя из-за дверей и доносятся редкие стоны.
- Не, ребята, сегодня вам лекарство не положено. – разводит руками брат, когда мы проходим мимо кого-то особо буйного. Стон стихает. К моменту, когда мы наконец подходим к нужной двери, успокоилось уже пол-больницы.
- Мёрф, тебе тут санитаром надо работать. Тебя психи слушаются, за своего принимают.
Мёрфи показывает мне язык. Киваю ему, и пинком открываю дверь.
Есть одно очень хорошее правило: хочешь убить – убивай сразу. Иногда даже секунда оказывается непростительным промедлением.
Этот Билли сидит на кровати и что-то черкает в блокноте. Увидев нас, он поднимается с места с таким видом, будто хочет спросить – что мы здесь забыли? а не выкатиться ли нам отсюда к чертям? А потом он видит направленные на него пистолеты – и, несомненно, заговори с ним сейчас, он был бы куда более вежлив. Если бы смог говорить.
Мы не успеваем сообщить ему, за что он должен отправиться в Преисподнюю. Нас прерывает скрипящий старушечий голос:
- Мальчики, вот вы где все!
Как мы не выстрелили с перепугу – одному Богу известно. Как мы не услышали, что эта дамочка вошла – уже второй вопрос. А она тем временем бесстрашно проходит мимо нас, садится, тянет ублюдка за руку, усаживая рядом с собой.
- А я его искала-искала везде, думаю, куда же мой Дерек подевался, сыночек. А он тут с вами играет.
Я читаю по губам Мерфи: она же чокнутая. Пожимаю плечами: и сам вижу. Седая, растрепанная, в ночной рубашке с чужого плеча, она гладит ошарашенного Билли по голове, и что-то ему шепчет. Тонна нерастраченной материнской любви.
Немая сцена длится не дольше минуты. Затем женщина поднимает взгляд на нас.
- Вы американцы, дорогие мои?
- Нет, леди. Мы с братом ирландцы. – отвечаю я прежде, чем Мерфи успевает что-то вякнуть. Мне тревожно.
- Когда-то я танцевала, мальчики. – мечтательно тянет она. Приглядевшись, я вижу, что она не настолько уж и стара. – У меня были золотые локоны и зеленые рукава, вы понимаете, зеленые рукава? Greensleeves was all my love..
Мы морщимся все втроем, потому что в ее устах эта песня звучит ужасно. И это меня злит: не ее непопадание в ноты, нет, а то, что даже такая мелкая эмоция как раздражение связывает меня с «этим Билли», извилин которого не хватает понять, что ему жить осталось всего ничего. Он обнимает женщину за плечи и к нему возвращается его нахальная уверенность.
- Дерек, они тебя обижают?
- Нет, что ты.. мама. – я в первый раз слышу его голос. – Они уже уходят.
- Да. – я ухватываюсь за его слова как за соломинку, чтоб перевести дух, и меня опять пронизывает чувство отвращения – будто он делает мне услугу. – Мы уходим. Приятно было познакомиться, леди.
Мёрфи выдает какой-то невообразимый поклон, я киваю – и не спуская с них глаз, закрываю за собой дверь. Вслед мне доносится:
- Какие у тебя вежливые друзья, сынок.
- Кон, ты тоже чокнулся за компанию, да? Какого хрена мы его не пристрелили, как собирались?
Я не знаю, что ответить на шипение Мерфи. То, что убив сукиного сына на глазах у этой женщины, мы убили бы и ее?
- Ты же видишь, она приняла его за своего сына.
- И что?
- Не кипятись. – я не зря не хотел сюда идти. Я уже успел устать от самого больничного запаха. – Подожди лучше.
И действительно – не проходит и пяти минут, как за дверью слышится шум. Мы вжимаемся в стену, скрывшись в полумраке коридора.
- Иди отсюда, придурошная!
Билли буквально вышвыривает женщину из своей палаты.
- Бешеная..
Она не плачет. Не колотится в двери, крича «Сынок!», не просится обратно. Она стоит на одном месте, прижав руки к груди, а потом плетется по коридору. И только когда она уже доходит до поворота, я слышу, как она начинает звать своего ненаглядного Дерека – в пустоте.
Теперь пора.
Он думал, что мы ушли. Он ошибался.
- Что же ты, Дерек, мать обижаешь?
Выстрел не получается синхронным. Мерфи, как обычно, стреляет в голову, моя пуля попадает прямо ему в кадык. Так я буду больше уверен, что он никогда больше не скажет ничего подобного.
- Да уж.. окрестил ты его посмертно. Чела ж теперь на том свете не узнают.. – только и говорит Мерфи, засовывая пистолет за пояс.
У меня даже нет желания класть ему на глаза медяки. Пускай и не узнают.
Обратный путь до выхода мы проделываем молча. Мне не дает покоя мысль о том, насколько велика пропасть между истреблением мафии и вот такими, «житейскими» самосудами. После этого хочется долго оттираться от невидимой грязи, в которую вляпался, и не помогает даже осознание того, что мы делаем мир лучше.
- А рукава-то красные, мальчики..
Она встречает нас за углом и терпеливо ждет, пока у Мерфи закончится словарный запас. А потом повторяет.
- Не зеленые у вас рукава, красные. Кровь, мальчики, кровь не смоется. Ангелы смерти обязательно должны быть с красными рукавами, я вас сразу раскусила.
Женщина смеется и грозит нам пальцем. Мерфи толкает меня локтем в бок – мол, не пора ли нам драпать отсюда, пока никто не проснулся? Я не могу заставить себя сделать шаг. Я протягиваю ей руку – она доверчиво вкладывает свои морщинистые пальцы в мою ладонь.
- Вы за мной пришли?
- Нет, леди. – лихорадочно думаю, что же ей сказать. – Но как только мы встретим вашего сына, мы его к вам пришлем. Обещаю.
Она улыбается.
- Какого сына? У меня нет сына. Но вы приходите все равно. А я к вашему приходу выучу еще какую-нибудь ирландскую песню, и вам спою. Хорошо?
- Конечно, леди, конечно.
Она уходит так же неожиданно, как и появилась. А я стою как вкопанный, и думаю о том, что же из себя представлял этот Дерек, и где его носит сейчас. Как будто я собрался выполнять обещание, подумать только.
- Ангелы смерти. – Бормочет Мерфи позади меня. – Ну какие из нас ангелы? Так, святые..
Иногда я завидую его чувству юмора.
@темы: фики